В паутине чужих миров. Рождение бога - Страница 47

Маски после слов Умника некоторое время молчали, тяжело переваривая услышанное. Очень уж всем хотелось, хоть на краткое время, вырваться из окружавшей их смертоносной и радиоактивной ледяной пустыни. Сильно желали пожить подольше, да по-человечески.

– Эй, чебурек, а ты кто? Понимаешь меня? – начал допрашивать меня Коротышка.

Кто я? Интересный вопрос! Кем был раньше, я помнил прекрасно. А вот кем стал, очень хотел расспросить при первой же встрече одного знакомого мне полинезийского бога.

Чтобы немного разрядить обстановку и нагнать побольше жути, я запел. Запел на полинезийском языке песню смерти. Надо сказать, что Тангароа подобрал мне очень любопытное тело. Настоящий шедевр и по внешности, и по физическим данным, и по голосу. Голос у меня, как я уже давно заметил, был на удивление громкий и грубый. Я, признаюсь, сколько живу – ни у кого и не слышал такого. Поэтому и звуки песни получались похожие на звериное рычание, что, впрочем, полностью соответствовало содержанию шлягера обитателей Южного моря. Чтобы добавить зрелищности и ради смеха, я ещё в такт принялся делать движения, исполняя танец, которые воины народа Макоа отплясывали на похоронах убитых врагами соплеменников. Все необходимые знания выплыли из глубин моей памяти, и я уверенно стал совершать сложные движения руками и ногами. Руками – хлоп, хлоп. Ногами – топ, топ. Да, со стороны подобное представление, наверное, выглядело по-настоящему пугающим.

Услышав мой голос и увидев, что я ожил после спячки, маски невольно отшатнулись от меня. Такое шоу могло заставить нервничать кого угодно.

– Давайте уроем его, – заныл хныкающим голосом Коротышка, – он меня пугает.

– Варежку закрой. Видишь, зверюшке холодно, согреться пытается, – сострил Умник.

– Отведём его к Сибиряку, а там понятно будет, что с ним делать. А, может, он и правда знает выход отсюда? Мы здесь долго не протянем… – распорядился Серый.

Ко мне опасливо приблизился Коротышка и, ткнув в плечо дулом автомата, выгнал в опалённый атомным ураганом коридор квартиры. Мы пересекли узкий проход, одну комнату и оказались у выбитого смерчем окна. Мои конвоиры настороженно не сводили с меня стволов автоматов. Первым в окно вылез Коротышка, потом я, а за мной все остальные. Оказавшись на улице, я обнаружил, что с внешней стороны здания, возле окна, стоят аккуратно выставленные в ряд три пары хороших лыж.

Не теряя бдительности, мои охранники засунули свои ботинки в крепления лыж.

– Я за Сибиряком, – проворчал Умник, беря в руки лыжные палки, – а вы потихоньку ведите зверюшку на Курорт.

Он закинул за спину автомат и профессионально заскользил по безжизненной пустыне. Скоро его фигура исчезла в снежном тумане.

– Пошли, – приказал мне Коротышка, но я, продолжая играть со своими провожатыми, сделал вид, что ничего не понимаю. Только дождавшись толчка дулом автомата в спину, начал двигаться. В этот раз Коротышка очень сильно и, должно быть, больно, ткнул меня автоматом. Ладно, запомню. Попозже мы обсудим твоё поведение.

Тяжело передвигая ноги, я продолжал петь. Вот бывает же так, что какая-то мелодия прицепится, и никак не можешь долгое время от неё отделаться. Такое случилось и со мной. Песня смерти людей Южного моря, похоже, надолго стала моей попутчицей.

Я думал, что по пути услышу что-либо интересное от моих спутников, но те всё время молчали. Наша странная процессия, состоящая из голого, татуированного с головы до ног, человека, и двоих сопровождающих с автоматами, на лыжах и в защитных костюмах, миновала бывшую площадь Октября. Я смог определить наше местонахождение по высунувшемуся из снега красивому шпилю, некогда украшавшего крышу престижного здания. Через несколько десятков шагов после того, как мы пересекли площадь в направлении к Дому Быта, Серый приказал мне остановиться возле довольно большого сугроба. Что-то в этой снежной горке сразу насторожило меня, и, присмотревшись, я разглядел, что из-под серого снежного одеяла выглядывают несколько голых человеческих ступней. Вероятно, в этом месте, бандиты допрашивали попавших им в руки выживших людей, а потом расправлялись с ними. А, может, здесь они готовили на чёрный день запасы мяса. Кто знает… Окружающая обстановка заставила меня насторожиться, я приготовился действовать. Внешне же продолжал играть прежнюю роль, ничем не показывая своего беспокойства.

Я продолжал петь, а мои спутники, спрятав свои глаза за прозрачными очками, наблюдали за мной, ёжась от холода и не опуская стволов автоматов.

Не прошло и двадцати минут, как мы остановились, а в пелене падающего снега нарисовались две фигуры, быстро приближающиеся к нам и на глазах обретающие чёткие очертания. Когда лыжники оказались возле нас, одного, не смотря на защитный костюм, я узнал сразу. Это был тот самый Умник, который убежал вперёд. Но вот второй, высокий и здоровый мужчина, и являлся, судя по всему, тем пресловутым Сибиряком, главарём, которого все так боялись.

– Что это вы притащили? – после некоторого молчания хрипло сказал Сибиряк и закашлялся.

– Сами не понимаем, – робко и как-то заискивающе ответил за всех Коротышка.

Не сводя глаз с Сибиряка, я грозно, в сотый раз, запел заново песню смерти.

– Допрашивали? – деловито спросил главарь и снова закашлял. По его голосу я понял, что ввиду болезни и своего характера, он не собирается тратить на меня много времени.

– Пытались… – опять заблеял Коротышка. Остальные молчали.

– Молчит?

– Поёт…

– И, правда, необычный зверёк, – Сибиряк настороженно разглядывал меня, немного двигая головой. Видимо, его тоже очень впечатлили рисунки на моём теле. – А что вы его там же не кончили, где нашли? Ведь видно же, аномалия какая-то, в такой мороз и без одежды… Я, вообще-то вам, баранам, людей сказал приводить, а не пришельцев.