– О, мудрый Вхиро, если я тебя перебил, то только потому, что у глупого смертного тоже есть свои мысли!
– Ох, и наглец же ты, Оеха! Ну, ничего, туда, куда я тебя сейчас отправлю, у тебя будет с кем поговорить по душам.
– Отправишь? Куда?! – я попытался вскочить с камня.
– К великому северному богу! – огромная ящерица, изогнувшись, обхватила меня за талию холодными лапами. С непонятной лёгкостью Вхиро оторвал моё тело от камня. Я увидел, как ко мне бегут мои полинезийцы и громко закричал:
– Макоа!
– Оеха! – услышал я знакомый голос. А секундой позже уже с головой погрузился в холодную воду. Бог смерти как игрушку швырнул меня в озеро.
Я успел порядочно глотнуть воды, но тут же больно ударился своими коленями обо что-то твёрдое.
Переход в другой мир был совершён.
При падении, а затем при погружении в воду, я инстинктивно подобрал под себя ноги и вытянул вперёд руки. В таком положении, на четвереньках, я и оказался в незнакомом месте. С меня ручьями стекала вода, мгновенно образовав в районе колен немаленькую лужу.
Закашлявшись, я с трудом, судорожно, вдохнул в себя воздух. Вместе с воздухом ко мне вернулась возможность видеть и слышать. Немного отдышавшись, я открыл глаза. Упёршись четырьмя конечностями, ладонями рук и коленями ног, я удачно приземлился на ровную и холодную поверхность. Мне был хорошо знаком тот материал, на который я приземлился. Лёд! В комичной позе я стоял на огромном ледяном поле. Покрытая льдом равнина нигде не имела ограничений, она казалась бесконечной. Но я не старался найти какие-либо особенности в унылом пейзаже. Меня захватило совсем другое зрелище. Лёд был на удивление прозрачным, совсем как толстое стекло. Сквозь такую преграду я увидел, что подо льдом, совсем близко от меня, расположился ещё один мир, закрытый, вместо небесного потолка, слоём замёрзшей воды. В том мире, который находился подо мной, огромное множество людей сошлись в грандиозной беззвучной битве. Бородатые воины в остроконечных шлемах, одетые в штаны и рубахи, с круглыми щитами в руках, ожесточённо рубили и кололи противников копьями, мечами и боевыми топорами. Вся схватка разбилась на тысячи и тысячи отдельных поединков, которые происходили везде, куда бы я ни посмотрел. Пожалуй, я не ошибусь, если скажу, что перед моим взором в смертельной бойне сошлись миллионы бойцов.
До сражавшихся, охваченных боевым безумием людей, по моей оценке, можно было, если бы не ледовый панцирь, легко дотянуться руками и схватить кого-либо за развивающиеся на ветру волосы. Вдруг, один из воинов, стоящий прямо подо мной, поднял голову и увидел меня. Он с немым криком подпрыгнул, взмахнув боевым топором, и постарался достать меня. На миг, потеряв осторожность, воин тут же простился со своей жизнью. Находившийся рядом огромный седой бородач, воспользовавшись удачным моментом, проткнул его грудь мечом и, подняв голову, тоже заметил меня. Он ухмыльнулся, поднял руку, пытаясь поблагодарить, а секундой позже свалился, с разрубленным черепом, упав сверху на свою последнюю жертву.
– Скоро все они поубивают друг друга, а потом воскреснут, чтобы усесться за стол всем вместе и пировать… до очередной ссоры, – громко прозвучавший приятный бас заставил меня оторваться от захватывающего зрелища и с тревогой посмотреть в ту сторону, откуда я услышал незнакомый голос.
Неподалёку, посередине безграничного поля из замёрзшей воды, стоял красивый ледяной трон. Ручки, подножья и видимую часть спинки украшала на редкость искусная резьба, изображавшая фантастических существ, красивые ладьи и суровых воинов. На троне живой горой возвышался надо мной внушительного вида грозный старец. Ниспадающие белые одежды прикрывали его тело, а на груди покоилась большая седая борода. Непередаваемая мощь и величие исходило от этой фигуры, заставив меня почувствовать собственную уязвимость и беспомощность перед лицом некой высшей силы. Сидящий на троне старец олицетворял собой превосходство не только надо мной, но и над всем видимым мной миром. Потому что он и был творцом этого мира.
Великий северный бог даже сидя казался очень высоким. Вместо правого глаза пустую глазницу закрывал багровый рубец. На обоих плечах незнакомца, подчёркивая своим присутствием фантастичность происходящего, сидели два очень крупных, просто гигантских, чёрных ворона.
– Встань с колен, Странник, – приказал незнакомец, – Тангароа просил не обижать тебя. Не бойся, смертный, встань! Один хочет посмотреть на посланца южного бога.
Один! Я знал это имя и то, что помнил об этом создании, заставляло меня с большим опасением относиться к такому рода знакомству.
Повинуясь приказу северного бога, я встал, хотя что-то подсказывало мне, что перед подобными существами нужно стоять только на коленях.
– Ты когда-либо видел богов, смертный? – продолжал говорить со мной Один голосом, похожим на тихий гром. – Ты знаешь, кто я?
– Великий северный бог, – я попытался оставаться в теме, но на безопасном расстоянии.
– О – о! Ты слышал про меня? Так и должно быть! Все смертные, даже на диком юге, должны знать меня. А каких богов ты ещё знаешь, кроме меня и Тангароа?
– Ну, – я и не знал, как ответить на такой вопрос. В последнее время я уже привык, что все вопросы мне задают не просто так. Как Штирлиц я всегда должен был ожидать подвоха, всегда должен был быть начеку для того, чтобы элементарно не нажить себе неосторожным словом лишних неприятностей, которых в последнее время хватало с избытком. Вот и на этот вопрос нужно было дать какой-то незнакомый мне правильный ответ. Кого имел в виду Один? Ещё одного северного бога? Да и как знать, какое имя заденет его, а какое гармонично впишется в беседу? К тому же, как назло, я не мог вспомнить больше ни одного северного бога. Меня опять подводили мои знания. В голову почему-то лезли имена одних только греческих богов. Может, потому, что в доме напротив, в двадцать первом веке, тренажёрный зал назывался «Зевс», а парикмахерская – «Афродита»? – Ну… К примеру, Афродиту!